Неточные совпадения
Я ответил, что я племянник капитана, и мы разговорились. Он стоял за тыном, высокий, худой, весь из одних костей и сухожилий. На нем была черная «чамарка», вытертая и в пятнах. Застегивалась она рядом мелких пуговиц, но половины их не было, и из-под чамарки виднелось
голое тело: у
бедняги была одна рубаха, и, когда какая-нибудь добрая душа брала ее в стирку, старик обходился без белья.
Фамилия Доманевича пробежала в классе электрической искрой.
Головы повернулись к нему.
Бедняга недоумело и беспомощно оглядывался, как бы не отдавая себе отчета в происходящем. В классе порхнул по скамьям невольный смешок. Лицо учителя было серьезно.
Бедняга Джузеппе торчал в углу один, мрачный, как чёрт среди детей; сидел на стуле согнувшись, опустив
голову, и мял в руках свою шляпу, уже содрал с нее ленту и понемногу отрывал поля, а пальцы на руках у него танцевали, как у скрипача.
— Helas! Pauvre diable, comme il est triste! [Увы,
бедняга, как он грустен! (франц.)] — говорила француженка, выходя от постояльца и с состраданием качая своей седой
головой.
К утру
бедняга не мог поднять
головы, у него открылся жесточайший тиф.
Это вошло уже в эстетические привычки, но объясняется чисто климатическими условиями:
бедняга почтальон, по-видимому, дорожил этими атрибутами, и теперь жидкая бороденка и такие же усики, которыми он, быть может, пленял где-нибудь в Киренске какую-нибудь заезжую невесту из семьи состоятельного поселенца, — превратились в одну сосульку, плотно соединившую его
голову с малахаем и шарфом.
— Ой,
голова моя,
голова! ай, горит моя
голова огнем-пламенем! Не могу я идти; не могу больше шагу ступить! — а сам,
бедняга, даже к земле клонится, падает.
— Вася, не ходи за мной, ради бога! подожди меня здесь. Я сейчас, сейчас ворочусь к тебе, — говорил Аркадий Иванович, сам теряя
голову и схватив фуражку, чтобы бежать за доктором. Вася уселся тотчас; он был тих и послушен, только в глазах его сияла какая-то отчаянная решимость. Аркадий воротился, схватил со стола разогнутый перочинный ножичек, последний раз взглянул на
беднягу и выбежал из квартиры.
Бедняга неподвижно сидел и, подперев кулаками
голову, не отрывал глаз от кровати… Руки и лицо его всё еще были в крови… О мытье было забыто…
Но мнению опытных дам и московских зубных врачей, зубная боль бывает трех сортов: ревматическая, нервная и костоедная; но взгляните вы на физиономию несчастного Дыбкина, и вам ясно станет, что его боль не подходит ни к одному из этих сортов. Кажется, сам чёрт с чертенятами засел в его зуб и работает там когтями, зубами и рогами. У
бедняги лопается
голова, сверлит в ухе, зеленеет в глазах, царапает в носу. Он держится обеими руками за правую щеку, бегает из угла в угол и орет благим матом…
Промотал он всё свое состояние, но не удалось ему,
бедняге, выкинуть из
головы образ любимой женщины с кошачьей мордочкой…
Теркин сидел с опущенной
головой, и в руке его тлела закуренная папироса. Он нашел бы доводы против того, чем закончил Аршаулов, но ему захотелось слиться с пламенным желанием этого
бедняги, в котором он видел гораздо больше душевного равновесия, чем в себе.
Добро б ломали
голову, как целый край забрать; а то сидят,
бедняги, повеся нос над бедной деревушкой, которую муха покроет, с позволения сказать…
— Но не настолько, чтобы не увлекать других! — воскликнул Раковицкий, окончивший чтение, поймав ее последние слова. — Вчера я видел Облонского;
бедняга совсем потерял
голову; это, говорит, не девушка, а картинка!